Адрес детства - ВОЙНА

Из чего складывается история ? Из повседневной жизни, наполненной различными событиями. Сегодняшний день завтра уже может стать достоянием истории. Чем дальше от нас исторические события, тем ярче виден их смысл и значение. Изучение истории через свои корни - это богатейший жизненный и исторический опыт. Вот и моя дочь с огромным интересом изучает историю нашей семьи. Свои исследования она отправила на Всероссийский конкурс юношеских учебно- исследовательских работ Российского общества историков - архивистов. Комиссия выбрала 2 работы из Краснодара, одна из которых - моей дочери. Теперь в архивном сборнике "живёт" и труд моей дочери. Предлагаю Вашему вниманию выдержки её работы.

Человеческая память… Иногда нас пытаются убедить, что наша память избирательна, что со временем всё плохое забывается. Но, с другой стороны, если всё забыть, то и война не будет казаться чем-то ужасным, а значит, допустимо её повторение. Нет! Забывать мы не имеем право!...

В своей работе я постараюсь внести ясность, найти ответы на многие мои вопросы. Для меня «учебником истории» станут мои дедушка и бабушки.

Мой дед, Проскурин Валерий Алексеевич, родился в 1940 году... Много интересного о своих предках рассказывает мне мой дедушка, но время оккупации  Краснодара мой дед не застал (его с родителями эвакуировали в Узбекистан). К воспоминаниям  дедушки я вернусь чуть позже, с того момента, когда в 1944 году он вернулся в разрушенный город. Моя основная цель - собрать информацию о тех шести страшных для нашего города месяцах. А в этом мне поможет моя бабушка, Проскурина Лариса Алексеевна (в девичестве Бутко), которая родилась в апреле 1940 года. И хотя она была совсем малышкой, но  хорошо помнит, что пережила в  страшный период. Многого еще не понимала, поэтому и страха почти не испытывала. Больше всего запомнилось, что все время хотелось есть. И потом еще долгое время каждую крошку хлеба берегла. Даже сейчас, прежде чем кушать хлеб, сначала наслаждается его запахом. Вот такая привычка из детства.

Итак, родители моей бабушки - Бутко Алексей Терентьевич и Бутко Анна Афанасьевна коренные жители нашего города. Родился прадед в 1909 году, а прабабушка 1916 года рождения. Летом 1941 года Алексея Терентьевича в возрасте 32 лет,  призвали на фронт. Анна Афанасьевна осталась одна с тремя детьми -  сын Толик (1934 г.р.), дочь Женя  (1937 г.р.) и дочь Лариса - моя бабушка (1940г.р.)

Жила в то время семья Бутко на улице Казачьей. Бабушка Лариса хорошо помнит из рассказов старшего брата Толика о приходе немцев в наш город: «Было необычно тихо. Эта тишина особенно давила. Предшествующие  дни на улицах было беспокойно, что-то постоянно вывозили из города. И вдруг тишина. Пугающая. Мама постоянно пропадала на работе, поэтому главной нянькой двух маленьких сестричек был брат». Как настоящий мальчишка, Толик вечно с друзьями носился по улицам, таская за собой «два слюнявых хвостика»- Женьку и Лариску. С магазинов поснимали замки и ватага пацанов наперегонки с другими соседями старались добыть  еду. Бабушка рассказывала, как Толик с Женькой бежали домой с узелками, в которых была мука и какая-то крупа, а она еле успевала за ними. Старшие её всё время торопили, потому что хотели успеть ещё пробежаться по заброшенному городу. Где-то вдалеке стояли столбы дыма. Как потом узнали, горели склады, заводы, подожжённые уходящей из города Красной армией.

Первую встречу с фашистами бабушка, в силу своего возраста не помнит. Здесь нам не помощь пришла бабушка Женя (старшая сестра). Ей было тогда почти 6 лет. Что мы, современные дети, помним о своей жизни в 6 лет? А вот она помнит. Бабушка Женя говорит, что было так страшно, что этот страх ещё многие годы сковывал её сознание. Итак, бабушка Женя вспоминает: «На улице сильно лаяли собаки. Толик откуда-то тащил небольшой бидончик с керосином (после ухода отца на фронт он стал считать себя главным добытчиком - кормильцем в семье).  Толик нёс керосин,  от которого вонь шлейфом тянулась к нам, двум девчушкам, едва поспевавшим за быстрыми шагами брата. Вдруг, среди лая собак, мы услышали звук мотора мотоциклов. В это же мгновение из пыли стали появляться мотоциклы с людьми. Мы ни разу раньше  не видели фашистов, но как- то сразу поняли, что это они. От страха мы «окаменели» на месте. Тут Толик, бросив свой бидончик на землю, схватил обеими руками нас и шмыгнул с нами в соседние огороды. Мне кажется, что никогда в жизни я больше не бегала так быстро, как тогда. Как за нами поспевала маленькая Лариска, я даже не помню. Быть может, её нёс Толик. Я не знаю. В моих глазах был ужас, паника и если бы ни брат, то я даже не знаю, куда бы я бежала. Толик притянул нас точно домой. Во дворе нас встретила мама, быстро загнала домой и велела спрятаться под кровать, накрытую длинным лоскутным одеялом. Вот тогда появилось ощущение полной незащищенности».

Дальше потянулись нескончаемые дни оккупации. Самое большое зло, по воспоминаниям обоих бабушек, было от румын. Грязные, вонючие, галдящие, они вечно воровали что ни будь у местного населения. Капусту, яблоки, подушки, кастрюли… Они были всегда голодные. Ели даже сырую тыкву, думая, что это дыня. «В доме появились новые жильцы - немцы. Они, словно хозяева, ходили по дому и двору. Наша семья сразу переселилась в яму в огороде»- вспоминают бабушки. Никто из бабушек не мог объяснить, откуда во дворе взялась эта большая яма. Бабушка Лариса рассказала, что в то время между дворами не было заборов, только вкопанные в землю небольшие палки к которым крепились ветки- перекладины. Так, чисто символически, отделялись один двор или огород от другого. И вот среди этих огородов откуда-то появилась большая яма. (Видимо её выкопали сами соседи). И вот в эту яму, накрытую какими-то досками, ветками и соломой переселились все соседи. Женщины постоянно где-то пропадали, стараясь найти хоть какую-нибудь еду для детишек. Ребятишки голодные  и чумазые почти всё время прятались в этой яме с земляными стенами, тёмной, холодной, но, по мнению всех её жильцов, более безопасной, чем проживание в домах или сараях, на виду у фашистов. Толик куда- то пропал в первые дни оккупации. Сначала маленькие девчушки скучали по брату и, хныкая, спрашивали маму, куда делся брат. Мама всегда злилась, начинала ругаться, и, конечно, не отвечала на вопрос. Со временем девочки привыкли, что вопросы о брате - запрещённая тема и перестали спрашивать. Даже потом, когда брат вернулся домой, привычка, что эта тема закрыта так и не позволила девчоночкам  узнать, где именно находился их брат. Моя бабушка рассказывает, что мальчиков - подростков забирали фашисты, и их больше никто не видел. Куда девались дети? Кто- то говорил, что их отправляли в Германию, кто-то убеждал, что ребят травили в душегубках. Бабушки догадываются, что Толика мама где-то прятала все шесть месяцев оккупации.

Постоянно хотелось кушать. «Магазины в городе не работали. На рынке продавались и продукты питания,  и предметы широкого потребления, но цены на них были баснословными. Например, мука на рынке стоила 900 руб. за пуд, а растительное масло – 90 руб. за литр. Яйца продавались по 50 руб. за десяток. И это в богатом сельскохозяйственном регионе! Еще хуже обстояло дело с товарами повседневного обихода. Мыло хозяйственное стоило 60 руб. за кусок, а туфли дамские – 1000 руб. за пару» [1]. Фашисты в нашем городе пытались хоть как-то восстановить  работу нескольких предприятий. Люди вынуждены были идти работать на фрицев. Хотя и это не спасало от голода. «Хлеб   на фабрике по спискам получали один раз. Правда булка была большая – 2 кг. Это на три месяца, А то выдавали горелый ячмень 300 гр. на неделю».[2] Мама моей бабушки тоже была вынуждена устроиться на работу, ведь ей нужно было думать о трёх голодных ребятишках. Так как до войны она работала поварихой, то и теперь она стала готовить фашистам еду.  Но это не значит, что дети теперь стали сытно есть. В памяти моей бабушки осталась «затируха»- какая-то жижа из воды и муки. Иногда появлялась перловка и лепёшки из кукурузной муки. Бабушка Женя вспоминает, что однажды мама и другие женщины засобирались в центр города. Прошёл слух, что фашисты будут на рынке продавать дешёвые мясные отходы (требуху). Вернулись женщины заплаканные. Оказывается, обманом собрали людей, чтобы на глазах у них казнить красноармейца.

Немцы, жившие в доме моей бабушки, по её воспоминаниям, иногда угощали её и Женьку шоколадом. «Они протягивали нам шоколадку и жестами показывали, что её нужно положить в рот, обращаясь к маме: «Матка, ам-ам, гут». Маленькими ручонками мы испуганно брали этот волшебный кусочек и убегали. А дальше шоколад отдавали маме, которая его выбрасывала. Мама очень боялась, что шоколад отравленный и запрещала нам к нему притрагиваться. Мы были маленькие, жутко голодные, но какие послушные… Вот это воспитание. Дети слушались родителей беспрекословно».

Момент освобождения нашего города у бабушки в памяти очень смутный. Она помнит, что почему-то вдруг семья снова переселилась обратно в дом,  и вновь появился Толик. Здесь я добавлю воспоминания бабушки Жени: «Город опять горел, только теперь его подожгли немцы. Мы снова сидели в яме, такой ненавистной за полгода проживания там. Тем более, было очень любопытно, что же происходит в городе. А потом нас из ямы стали вытаскивать наши мамы и ещё кто-то в военной форме. Взрослые плакали и причитали: «Наши. Наши». На улице появилась огромная кастрюля на колёсах (теперь- то понятно, что это была полевая кухня). Солдаты угощали всех кашей. Это была горячая перловка. Самая вкусная в жизни!»

После освобождения  стало немного  легче. Нет, не стало сытнее или теплее, или чище и веселее. Просто стало безопаснее и увереннее. Теперь все знали, что Красная армия не проиграла войну (как пытались убедить фрицы), а значит,  будем ждать полной победы. А пока нужно было жить, восстанавливать разрушенный город и работать, помогая фронту.

Толик пошёл работать на завод «Краснолит».  До 1943 г Краснодарский завод "Тензоприбор" назывался Чугунолитейным весовым и вальцерезным заводом "Краснолит". После освобождения Краснодара от немецко-фашистских захватчиков в феврале 1943 г. завод был восстановлен и подчинен Народному комиссариату минометного Вооружения СССР под № 176. «На 25 марта 1943 года восстановлены механический, модельный и литейный цеха. Отремонтирована одна вагранка и семь металлорежущих станков»[3]. Документы завода за 1941- 1943 гг. не сохранились в                                                                    связи с оккупацией Краснодарского края немецко-фашистскими захватчиками в 1942-1943 годах, поэтому подтвердить документально факт выпуска заводом оборонной продукции в период Великой Отечественной войны не представляется возможным [4]. Но зато известно, что «В период оккупации на заводе «Краснолит» немцами изготавливались с/х детали. Проведено девять плавок и выпущено девять тонн продукции». [5]

Вот такую информацию о заводе я нашла в архиве (ГКУ Крайгосархив). Нет доказательства, что на  заводе после освобождения выпускали продукцию для фронта. Но бабушка Лариса убеждает, что Толик работал на заводе, выпуская болванки для будущих снарядов. Она рассказывает, что брат практически не бывал дома. В перерывах между сменами он с другими мальчишками спал на ветоши там же, на заводе, а потом снова становился к станку. Работа была сложная - металлические болванки очень тяжёлые, холодные и скользкие. Сколько брату их пришлось потаскать, конечно, теперь никто уже не скажет.

Мама опять пропадала целыми днями на работе, а две маленькие девчушки терпеливо ждали. Ждали тепла, победы, счастливой мирной жизни.

К воспоминаниям подключился и мой дедушка, который был в эвакуации. В 1944 году семья вернулась в Краснодар. Дедушка говорил, что маленькие мальчишки, которых ещё не брали на работу, носились целыми днями по улицам. Часто маленьким следопытам удавалось найти остатки различного оружия. У деда  в потаённом месте хранился немецкий автомат, немецкий нож, советская  винтовка, шашка, несколько гранат, артиллерийский снаряд и масса патронов. Мальчишки собирали оружие, мечтая сбежать на фронт. А ещё дед Валера отмечает, что не смотря на голод и трудности, люди были очень доброжелательными, готовые друг другу помогать.

В воспоминаниях моих бабушек сохранился ещё один эпизод: « Рядом с нашим двором после освобождения города стоял двор с нежилым домом. Все соседи старательно присматривали за ним, чинили покосившийся забор. Детям было приказано присматривать за домом и никого чужого туда не пускать. Но однажды во дворе появился солдат. Мы, как нам и было приказано, подняли шум, на который собрались все соседи. Только они  не стали выгонять незнакомца, а обняли его и вместе плакали. Оказалось, что до войны там жила еврейская семья – дядя Ося и тётя Фрося. Их сын ушёл на фронт, а стариков во время оккупации фашисты расстреляли. Вот и берегли соседи дом к возвращению сына».

Интересные воспоминания у моей бабушки Ларисы  и об окончании войны: «Когда пришло известие о Победе, все плакали, смеялись, целовались и кричали: «Мир! Мир!». Я не понимала, что они кричат, бегала среди ликующей толпы, дёргала кого-то за одежду и спрашивала, что такое «Мир». Я не знала, радоваться или бояться. Надо мной взрослые посмеивались и толком ничего не отвечали, только разрешили: «Радуйся, конечно». Потом мама объяснила, что такое мир, что скоро вернётся домой папка. Этого я тоже не понимала. Я его просто не помнила».

Мой прадед, Бутко Алексей Терентьевич, вернулся домой живой. Удивительно, прошёл всю войну и не погиб. Бывает и такое. Правда, получил  прадед Лёша несколько ранений. Бабушка рассказывает, что у него в горле и на спине остались осколки, которые почему- то не вынимали. В этих местах  кожа торчала большими шишками, обтягивая форму осколка.

Несмотря на трудности, жизнь восстанавливалась. Прадед пошёл работать водопроводчиком. Дети подросли и пошли в школу. Голод и нищета чувствовались ещё долго. Часто спасали от голода квашеная капуста, мочёные яблоки и огурцы из бочек. А вот с одеждой было совсем худо. На детей была всего одна фуфайка, поэтому в школу ходили по очереди. С обувью тоже было плохо – бабушка носила ботинки, скрученные проволокой....

Так получилось, что в определённый период нашей истории перед людьми стояла одна цель: Победить! Победить врагов, голод, разруху… было не до воспоминаний. И вот теперь, нашему поколению так трудно собирать потерянные воспоминания. Моего прадеда похоронили вместе с его наградами. Рядом - прабабушка и дед Толик. Часть воспоминаний и семейных тайн ушли вместе с ними.  Я благодарна нашему мирному и сытому времени. Теперь у нас есть возможность собирать нашу историю по маленьким крохам. Спасибо, что ещё живы бабушки и дедушки. Не буду терять времени зря. Пришло время собрать хоть те крохи истории моей семьи, которые  ещё возможно собрать. Собрать и передать моим будущим детям и внукам.

Используемая литература.

Фото моей бабушки Проскуриной (Бутко) Ларисы Алексеевны (12 августа 1941 года)

1.      ЦДНИКК, Ф – 4372, оп 1, д.23. л.52.

2.      Гоголева Н. Как я осталась в оккупации // Родная Кубань №1. 2005. С68.

3.      «Из обзора о состоянии промышленности Краснодарского края после освобождения от немецко- фашистских захватчиков от 15 апреля 1943 года». Кубань – фронту 1941-1945. Изд. Диапазон. В, Краснодар, 2008, стр. 90

4.      Государственный архив Краснодарского края (ГКУ Крайгосархив). Официальный сайт. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25.

5.      «Из обзора о состоянии промышленности Краснодарского края после освобождения от немецко- фашистских захватчиков от 15 апреля 1943 года». Кубань – фронту 1941-1945. Изд. Диапазон. В, Краснодар, 2008, стр. 90